В 1957 году во время одной из экспедиций в Братске побывал известный историк, поэт и переводчик Лев Гумилев, сын Николая Гумилева и Анны Ахматовой.
В 1957 году группы ученых, археологов и историков, были отправлены по руслу Ангары, чтобы до наполнения ложа Братского водохранилища успеть найти и изучить археологические памятники. Группа в составе академика Алексея Окладникова, астрофизика Николая Козырева и историка Льва Гумилева должна была обследовать берега Ангары на участке от Балаганска до Братска. На веслах работал студент Юрий Кожин, который позднее стал известным архитектором.
Для Гумилева это была уже вторая поездка в наш регион. Впервые он побывал здесь во время геологической экспедиции 1931 года, которую организовал Ленинградский геологоразведочный институт.
Тогда на Московском вокзале его провожала и передала пакет с продуктами мать Анна Ахматова. Поезда тогда ходили медленно, путь от Ленинграда до Иркутска занимал семь суток. Душный плацкартный вагон был так переполнен, что напоминал общий. В Иркутске предстояла пересадка. До станции Слюдянка, что на южном берегу Байкала, добирались уже в красном товарном вагоне, наспех приспособленном под «пассажирский».
Его подруга Анна Дашкова, с которой он познакомился в поезде, позднее вспоминала: «народу набралось много, и некоторое время спустя я увидела на своих коленях голову спящего пожилого бурята. Он не был пьян, просто казался очень усталым. Я молча спросила глазами сидевшего рядом Лёву: как быть? И услышала умиротворяющий ответ: «Оставьте его, пусть спит. Аборигенов нужно уважать, они потомки монголов». Я успокоилась и более не тревожила спящего».
Рабочий поселок Слюдянка стал базой экспедиции, а работы шли в горах Хамар-Дабана.
«Старая Байкальская дорога после Иркутска шла по берегу, вдоль подножия крупного горного массива, скальные карнизы которого буквально нависали над путями. Поезд то и дело нырял в туннели, когда миновали последний, в вагон ворвался резкий свежий ветер, и необозримый простор Байкала, ещё не вполне освободившегося от ледяного панциря, был пересечён многочисленными разводьями чёрной воды, а невдалеке на фоне голубовато-белых льдин контрастно выделялись чёрные точки, то перемещавшиеся по поверхности, то соскальзывавшие вниз, в тёмные глубины озера. Я удивилась: «Что это?» – «Нерпы», – сказал Лёва.
Анна считала Льва «без элементарной спортивной тренировки» худощавым молодым человеком. Он носил сшитый не по его росту плащ полувоенного вида, надевал под потертый пиджак выцветшую штормовку, на голове черный картуз с надломленным козырьком, ходил в стоптанных кирзовых сапогах. Обязательно надевал накомарник, чтобы не сожрали комары. Но она понимала, что перед ней настоящий интеллектуал – начитанный весельчак, воспитанный и хорошо знающий русскую поэзию. Вечерами у костра вокруг него собирались те, «кто не оставался в палатке». Гумилева привлекала горная романтика с необычными ландшафтами.
И вот, четверть века спустя, новая поездка, теперь в Братск. Алексей Окладников писал письмо в поддержку Гумилева, когда его арестовали, поэтому решил поддержать его и пригласил в Ангарскую экспедицию Академии наук СССР. Лев Гумилев тогда работал лаборантом научной библиотеки Эрмитажа и с радостью согласился.
Экспедиция отъезжала из Иркутска. Директор Иркутского художественного музея Алексей Фатьянов как-то рассказывал, что Окладников попросил его поселить приезжего историка: «Я и не знал сначала, кто это, потом сказали: сын Ахматовой. Я выделил комнатку справа от входа, он был худой, с двух-трёхдневной щетиной, неразговорчивый, утром шёл в ближайший гастроном, возвращался с четвертинкой, мы что-то говорили о погоде, и всё».
С 27 июля по 16 августа 1957 года на обычной весельной лодке группа ученых проделала внушительный путь. 44-летний Гумилев сидел на носу и указывал, где следует пристать и осмотреть берег. Выбирали места, где было бы удобно поселиться человеку – мыс с хорошим обзором, устья рек, впадающих в Ангару. В береговых откосах находили каменные орудия и керамику, относившиеся к периоду неолита. Ночевали в палатке на берегу, страдая от ночного холода и полчищ комаров. На костре готовили нехитрое варево. Останавливаться предпочитали на удалении от деревень, так как однажды вышел какой-то неприятный инцидент с выпившими селянами. Об этом написал «Самый путний паблик Братска» с ссылкой на записки известного архитектора Юрия Федоровича Кожина, который, будучи ещё студентом, работал на веслах в этой самой лодке.
Гумилев был душой экспедиции. Как вспоминала будущий искусствовед, а тогда студентка 3 курса Нина Ивочкина, «только год назад прозвучало письмо Хрущёва XX съезду партии, и вдруг у нас в отряде живой сын Анны Ахматовой и Николая Гумилёва, наших кумиров… Вечерами…мы рассаживались на краю террасы, и Лев Николаевич читал нам свои переводы «Шах-намэ».
В Братск прибыли 16 августа. Палатку поставили на берегу прямо в черте города. Продали в местную столовую остаток сливочного масла, которое держали в холодной воде Ангары, привязывая ко дну лодки. Посетили местный кинотеатр «Ангара», подготовили к отправке экспедиционное снаряжение и отправились на теплоходе «Фридрих Энгельс» в Иркутск, наблюдая из окна каюты первого класса за тем маршрутом, который только что прошли на лодке.
Источник: https://glagol38.ru/text/04-12-2024/001